Мария Чинихина - Музыкант и наследница
– Месяцев шесть назад, – напомнил Анри и присел на высокую табуретку. – У меня ничего не изменилось, живу в привычном ритме, мистер Орли. Не поверите, но эту ночь удалось провести в собственной квартире. Утром, на восходе солнца, я проснулся и вспомнил, что миссис Летиция варит лучший кофе в Городе, а вы печете самые вкусные булки.
В новостях перешли к следующему сюжету, и пекарь убрал звук, чтобы лучше слышать гостя.
– Вы, как всегда мне льстите, мой друг, – сказал он, подвесил над стойкой последний бокал и бросил полотенце в контейнер для грязного белья. – Летиция уже поставила в печь первый противень и, возможно, я смогу порадовать вас свежей выпечкой. Подождете пару минут, я потороплю жену?
– Конечно, – сказал Анри, улыбнулся и достал бумажник из кармана толстовки.
Он всегда платил за кофе и булочки больше их стоимости, так как уважал соседа и понимал, сколько трудов стоит поддерживать на уровне семейное дело в течение. Чтобы не ставить мистера Орли в неловкое положение, Анри давал купюру большого номинала, и заходил утром, чтобы у соседа не нашлось сдачи.
Пекарь открыл дверь кухни и в зале запахло свежеиспеченным хлебом.
– Заказ на двоих…, – предупредил он соседа.
Мистер Орли улыбнулся и дверь с шумом захлопнулась. Он радовался тому, что Анри нашел время навестить его. Он считал молодого друга обаятельным и милым человеком. Не смотря на богатство и популярность, Анри не держал себя высокомерно, находил время посидеть за столиком у третьего окна и обсудить новости в стране в отличие от других знаменитых людей, заходящих в кофейню. Некоторые из них забирали пакет с выпечкой и уходили с недовольным выражением лица, не сказав ни слова.
Анри ждал мистера Орли у барной стойки. Он наклонился вперед и заметил край газеты под полотенцем, которую оставил сосед-пекарь. Он осторожно вытащил газету из-под полотенца и развернул на столешнице.
Первую полосу самого читаемого в Городе «желтого» издания занимали вызывающего содержания заголовки, в одном углу он увидел свою фотографию, в другом нечеткий снимок Элизабетты. И знак амура между ними. Анри раскрыл газету на нужном развороте и увидел серию фотографий, сделанных в самых неожиданных местах. Журналистам удалось сфотографировать, как он целовал Элизабетту в Городском парке у пруда, как держал ее за ладонь в ресторане, как обнимал в фойе театра, как держал под руку в продуктовом магазине, и обнимал у сцены перед концертом! Чуть ниже он увидел фотографии из машины Фелла, он и вспомнить не мог, куда друг подвозил их. Их застали и в библиотеке, среди полок с книгами.
Заголовок вверху разворота опечалил и расстроил его – известный музыкант и леди Х, фото-роман. Ниже шла ссылка на дату выхода нового номера, где читателя ожидали более пикантные фотографии.
– Умеют же испортить настроение, – тихо пробормотал Анри.
Из кухни вернулся мистер Орли с двумя стаканами кофе и пакетом с горячими булочками.
– А, – воскликнул он, заметив газету на столешнице. – Проходу не дают? Вчера заходили двое, на ночь глядя, недовольные и спорили друг с другом. Сын слышал.
– Вы правы, мистер Орли, и не поверите, я утратил способность вычислять их.
– Так у вас на самом деле девушка появилась? – воскликнул пекарь, забрал газету и выбросил в урну, отметив, что сосед выбрал довольно симпатичную и милую девушку. – И кто она? Уж мне-то можете рассказать все, я ни разу не подвел вас.
– Внучка королевы, – не подумав, сказал Анри, а после того, как пекарь непроизвольно удивился, произнес, – шутка… Мою девушку зовут Элизабетта, она пишет статьи для музыкального журнала и ведет передачу на радио. Столько сил потратили на создание фото-романа, а коллегу третий год признать не могут.
– И то верно, – сказал мистер Орли и протянул через стойку пакет с булочками и два стакана кофе.
Анри открыл бумажник, рассчитался обычным способом и поблагодарил соседа. Пекарь положил купюру не в кассу, а в коробку, спрятанную на другом конце барной стойки, и выглянул в окно. Анри перебегал дорогу, пока мигал зеленый свет, затем его силуэт скрыло высокое дерево.
Толкнув дверь подъезда, Анри через ступеньку поднялся на пятый этаж, едва не пролив кофе из стаканов. Он спешил. Элизабетта могла проснуться, а ему хотелось удивить ее. Она лежала в том же положении. Анри оставил кофе и пакет с булочками на столе, открыл штору и впустил в комнату яркий солнечный свет. Он подошел к кровати, наклонился и поцеловал сначала лоб, а когда дошел до губ, Элизабетта, не открывая глаз, потянула его за капюшон толстовки.
– Который час? – спросила она. – Петер, статья…. Плей – лист и вопросы… Я совсем расслабилась, меня же уволят…
– Половина восьмого, – успокоил ее Анри. – Ты говорила, что в редакции тебя ждут к десяти. Или я все напутал? Обещаю лично доставить к проходной. Эй, просыпайся, – он встал и снял толстовку, бросил ее на пол. – Я принес завтрак, мой сосед – лучший в Городе пекарь, а его жена варит вкусный кофе. Один глоток, и ты взбодришься.
Элизабетта, натянув одеяло до плеч, облокотилась на спинку кровати и взяла поданный Анри стакан. Кофе дымился. Она сняла крышку и сделала глоток. Затем попробовала булку на вкус и с восхищением в голосе сказала:
– Ты прав. Вкуснее кофе я не пробовала, а булочки!.. Ароматные и свежие…
Анри наблюдал, как она доедает корочку и запивает кофе, забыв, что у него в руке свой стакан и булочка. Как же грациозно она отламывала кусочек и ела, медленно и пережевывая. Закончив с первой булочкой, она попросила добавки. Анри отдал ей пакет, и угощением мистера Орли распоряжалась Элизабетта. Задумав как следует повеселиться, она бросила в Анри куски последней булочки. Он успел увернуться, затем склонился над ней и обнял. Она вырывалась, продолжая играть и смеяться, пока он не успокоил ее поцелуем. То субботнее утро осталось в его памяти, как самое счастливое и беззаботное.
Гроза пришла намного раньше, чем ожидалось…
Петер не вызывал ее, как и она не спешила идти к нему в кабинет с готовой статьёй. Впервые Элизабетта не знала, как подать собранный материал читателю. Исполнитель, по ее мнению, был абсолютно бездарен, и она не слышала в его песнях привычные для уха гармонии и ритмы в инструментальной части и эмоциональность в вокальной. Она несколько раз прослушала пластинку, пытаясь уловить хотя бы в одной песне оригинальный мотив, от этого можно было бы оттолкнуться и написать первый абзац. К ее сожалению, она не смогла ничего найти или расслышать чудо. Все двенадцать треков были абсолютно одинаковыми, со стандартной лексикой, даже ритм повторялся, а легкие проигрыши между куплетом и припевом только портили впечатление, казалось, что их вставили в последний момент, чтобы придать записи товарный звук.
